Футбольный фанатизм может показаться вдвойне маргинальным объектом в рамках социальных наук: как с точки зрения формы (эмоциональная привязанность), так и с точки зрения содержания (футбол). Социальные науки долгое время воспринимали пристрастие как незначительный феномен, который слишком связан с индивидуальными предпочтениями и восходит к области психологии. И если увлечённые искусством или же иными культурными объектами вызывают внимание социологии культуры, то любители футбола остаются для неё мёртвой зоной. В данной статье автор анализирует, каким образом футбольный фанатизм может рассматриваться как объект социальных наук. Отталкиваясь от случая русских футбольных фанатов, автор выявляет главные характеристики страсти к футболу и показывает каким образом пристрастие к футболу может влиять на представления индивидов. Понятия «страсть» особо хорошо позволяет учесть интенсивное отношение, которое разыгрывается между индивидом и объектом его пристрастия. Пристрастие к футболу оказывается крайне продуктивным посредником: оно приобретает форму совокупности внешних знаков, становится объектом идентификации и одновременно источником солидарности и яростного противостояния. В равной мере оно предполагает драматическое измерение, которое способствует производству социальных представлений о мире. В тоже время, увлечённые футболом далеки от того, чтобы быть ослеплёнными своим пристрастием, и демонстрируют рефлексивность, а также критическую дистанцию, по отношению к их практике. Это рефлексивное отношение является ещё одним поводом принять всерьёз пристрастия в рамках социальных наук.

Статья посвящена обзору актуальных направлений в изучении фандомов как явления эпохи экспансии медиакультуры и, в частности, фандомов, связанных со спортом. Интенсивное развитие цифровых технологий сместило фокус внимания fan studies на формы организации фан-сообществ/фан-культур, которые возникли и поддерживаются благодаря принципиально новым коммуникативным возможности. Возникновение фандомов как особой субкультуры и среды совместного творчества в среде поклонников литературных произведений, телесериалов, комиксов и компьютерных игр стало ярким феноменом и в околоспортивном пространстве. Реализация групповых интересов и потребностей с помощью новых технологий породила особый тип сообществ - медиафандомов. В статье рассматривается, как в условиях цифрового общества трансформируются ключевые проблемы fan studies: вопросы идентичности, соотношения субкультуры и доминирующей культуры, пересечения фан-культуры и массовой/популярной культуры, культурного производства и потребления. Рассмотрен один из важных атрибутов жизни фандомов - так называемое креативное потребление, в том числе в такой его форме, как «текстовое браконьерство». Анализ фан-творчества и его продуктов (артефактов) выявляет тенденцию к гибридности, которая проявляется в освоении артефактов других субкультурных сообществ и как следствие - в размывании границ собственно спортивных фандомов. Деятельность фандомов рассматривается в перспективе «экономики дара/дарения» (gift economy) как адекватной модели для описания безвозмездной кооперации, креативного производства и распространения фан-продукции. Рассмотрены такие особенности спортивных цифровых фандомов, как «запойное смотрение» и «ожидание»/«предвкушение»; лиминальность этих сообществ за счет ситуативного/событийного включения людей, не в полной мере разделяющих субкультурные ценности. Описаны агрессивные формы противостояния «чужим фандомам» в виртуальном пространстве (формирование «хейтдомов»), порождаемые как спецификой фан-культуры, так и соревновательной природой самого спорта.

В статье рассматривается феномен сплоченности спортивной команды. Анализируются классические и современные исследования сплоченности, описываются закономерности формирования сплоченной команды и риски ее функционирования. Статья предоставляет возможность посмотреть на сплоченность как динамическую характеристику и сопоставить методы ее измерения и поддержки. Авторы развивают идею, что феномен сплоченности носит комплексный характер; в нем сочетаются повседневное знание, временная динамика, эффективность совместной деятельности, мотивационное и ценностное единство, совместимость членов группы и эмоциональная привязанность. Представленные в статье данные могут использоваться для анализа спортивных команд и иных подобных групп, при подготовке эмпирических исследований, а также для разработки психологических интервенций. Структурно и содержательно статья является аналитической. Первая часть посвящена проблемам повседневного понимания сплоченности в социальных группах, связанных со спортом. Вторая часть касается методов определения, оценки и верификации сплоченности в конкретных командах; третья часть связывает понятия сплоченности и деятельности, раскрывая суть основных теоретических подходов к изучению данного феномена; четвертая, заключительная часть, описывает основные параметры внутригрупповой совместимости. Работа имеет методическую направленность, так как описанные подходы, теории и методы могут быть интегрированы в конкретных социологических, психологических и иных исследованиях, а также стать основой прикладных средств формирования сплоченной группы.

Статья посвящена феномену спортивных «звезд» в условиях советского общества. В начале работы дается рабочее определение понятия «знаменитость», позволяющее операционализировать конкретно-историческую семантику, связанную со славой и признанием в различных социальных средах. В качестве базовой проблемы ставится вопрос о применимости аналитического языка, выработанного для описания статуса звезд на Западе, к выдающимся спортсменам, пользовавшимся широкой известностью и даже народной любовью в СССР. Проблематизируются механизмы формирования спортивной славы в Советском Союзе и ее особенности, делается краткий экскурс в историю русских и раннесоветских спортивных знаменитостей. Особое внимание уделено реконструкции процесса отбора и повышения популярности выдающихся атлетов посредством СМИ. Анализируется амбивалентность статуса звезд советского спорта, находившихся под пристальным вниманием властей и нередко становившихся объектом острой критики со стороны органов официальной пропаганды. В качестве примера приводится кейс известного футболиста Э. Стрельцова, превратившегося из кумира молодежи в объект травли. Отдельно анализируется динамика в образах спортивных знаменитостей в послесталинское время. Указывается на постепенную «нормализацию» положения советских спортивных звезд в 1970-е годы, все больше превращавшихся из «героических строителей коммунизма» в обычных людей. В заключении делается вывод о том, что звезды спорта функционально выступали в качестве символических репрезентантов существовавшей в СССР системы, и в качестве таковых являлись важным инструментом для производства политических образцов и смыслов. Предполагается, что массовое занятие спортом как одна из целей вмешательства государства в сферу физической культуры заложило основу для возникновения национальной спортивной элиты.

В статье рассматривается последовательность действий главного судьи регбийного матча при запросе просмотра игровой ситуации телевизионным официальным представителем матча (ТМО) - специальным помощником судьи, ответственным за просмотр видеоповторов игровых эпизодов. В соответствии с принципами, предложенными исследователями-этнометодологами, автор описывает несколько фрагментов трансляций регбийных матчей, в которых показаны действия судьи от приостановки игры до запроса видеоповтора эпизода. В качестве отправной точки для составления описания автор обращается к протоколу ТМО - приложению к правилам регби, в котором регламентируются действия главного судьи и его помощников при переходе к видеопросмотру. Описание дополняется расшифровками разговоров и диаграммами видеофрагментов. Автор рассматривает ряд догадок о последовательности и содержании действий судьи. В частности, обсуждается значение судейского свистка как конститутивного элемента изучаемой ситуации, аспекты, связанные с приостановкой игрового процесса и остановкой отсчета игрового времени, вовлечением помощников судьи, а также положением участников ситуации в игровом пространстве. Утверждается, что судье необязательно следовать регламентированной протоколом процедуре, чтобы его действия были поняты другими участниками ситуации. Движения, жесты и реплики судьи, а также его ориентация на игроков и помощников представляют остальным участникам достаточно информации для осмысленной трактовки происходящего, даже если судья значительно отклоняется от буквы протокола. Это позволяет не допустить заминок в случаях нарушения судьей последовательности действий, предусмотренной протоколом. Таким образом, подчеркивается социальный и упорядоченный характер ситуации перехода к видеопросмотру.

Статья посвящена материальным аспектам экономической истории спорта конца XIX - первой половины XX веков, которые анализируются на примере развития французского и международного рынка футбольных мячей в контексте глобализации с привлечением широкого спектра архивных материалов. Текст сочетает несколько сюжетных линий: рассматривается эволюция технологии производства спортивных снарядов из кожи (долгое время представлявшей нечто промежуточное между ремеслом и индустрией) и ее влияние на саму игру, с кратким экскурсом в технологическую историю кожаного мяча (вопросов стандартизации размеров и веса, требований по уходу за ним и т. п.), начиная с XVI века и заканчивая современным высокотехнологичным производством; освещается значительный сегмент спортивного бизнеса, его рынок, коммерческие и рекламные стратегии, формы взаимодействия со спортивными организациями и т. п. Центральное место в тексте занимает история французского рынка мячей, анализируются взаимоотношения производителей мячей и ФИФА, а также процедура выбора «официального мяча» футбольных турниров, включая чемпионаты мира по футболу. Предлагается объяснение, почему рынки и производства, связанные с мячами, оставались национальными до конца 1960-х годов, вплоть до наступившей в 1970-е эпохи глобального доминирования продукции фирмы adidas, в результате успешной конкуренции (в том числе с французской фирмой Hungaria) создавшей первый мировой бренд спортивного инвентаря и экипировки. Завоевание французского рынка стало прелюдией к эре глобализованного футбольного мяча.

Понятие «Центральный» или «Всесоюзный» стадион впервые в истории отечественной архитектуры возникает в советской России вместе с оформлением концепции коммунистического государства, постепенно обретающей тоталитарный характер, и трансформацией утопических моделей, разрабатываемых в первые послереволюционные годы в авангардной культуре. В истории советской архитектуры известны три попытки строительства главного стадиона страны, каждая из них появлялась в моменты формирования новой парадигмы спорта как фактора конструирования общества и элемента внешней репрезентации. Однако путь от первоначального замысла до осуществления проекта растянулся более чем на тридцать лет, едва не обернувшись одной из многих нереализованных утопий. Международный Красный стадион (1920-е), Центральный стадион им. И.В. Сталина (1930-е), Центральный стадион им. В.И. Ленина (1950-е) - все эти стадионы с разными названиями и программой объединяла задача создания громадного спортивного архитектурного парка для демонстрации преимущества коммунистического спортивно-физкультурного движения над «буржуазным олимпийским». Но, как это ни парадоксально, именно с вхождением Советского Союза в международную олимпийскую семью Москва заполучила Центральный стадион, который до сих пор остается самым большим в стране.

Статья посвящена особенностям социокультурных исследований вестиментарной культуры спорта на примере футбольной экипировки. В первой части статьи обозначаются основные проблемы работы с этим предметным полем: маргинальный статус спорта как темы во многих академических дисциплинах; сохранность источников и архивов; устоявшиеся представления отдельных исследовательских дисциплин и академические традиции делать фокус на определенных темах; вопрос «видимости» некоторых тем в исследовательском поле и дискурсе фанатов и знатоков и т. д. Во второй части статьи предпринимается попытка описать особенности предметного поля вестиментарной культуры спорта как объекта исследования (наличие широкого круга потенциальных объектов исследования, не похожих друг на друга) и предложить комплексную методологию для работы с ним. Наконец, в третьей части статьи на избранном материале предлагается спектр новых методов анализа и новых способов видения феномена вестиментарной культуры спорта с выходом за границы отдельных дисциплин. Центральное место здесь занимают темы технологии и функциональности, эстетики, производства и потребления. Возможные подходы к работе с ними разбираются на примере футбольной обуви. Примеры, разобранные в этой статье, с нашей точки зрения наглядно подтверждают тезис о том, что изучение разных аспектов бытования спортивной экипировки может существенно расширить не только наши знания об истории спорта и его материальной культуры, но и других аспектов этого поля, включая социальные и политические.

Данная статья посвящена исследованию феномена политической реакции, систематическое изучение которого фактически отсутствует в области социальных и гуманитарных наук. Автор предлагает критическое описание этого феномена на основе построения его краткой исторической и понятийной генеалогии. История понятия «реакции» и его интеграции в политический словарь восходит к интеллектуальной истории рецепции Просвещения, в результате чего утверждается генетическая связь реакции и революции, а также реакции и прогрессизма. Автор формулирует наиболее типичные подходы к пониманию и применению понятия политической реакции: историко-хронологический и дискурсивный. Примеры, иллюстрирующие применение обоих подходов, позволяют обнаружить и описать политические установки, которые могут быть описаны как «реакционные», а также проанализировать их идеологическое и идейное содержание. Согласно историко-хронологическому подходу, политическая реакция понимается как рефлекс, т.е. как прямое следствие революционных преобразований или реформ, выраженное в попытке возвращения к исходному порядку. Согласно дискурсивному подходу, реакция может пониматься негативно (отрицание изменений) и аффирмативно (утверждение ранее дискредитированных социально-политических установок). Делается вывод, что отказ от преобразований не является ни условием, ни идейным принципом реакционного режима, движения или риторики. В силу ограничений существующих подходов, не позволяющих учесть многообразие факторов, обусловливающих политическую реакцию как комплексное явление социальной-политической жизни, автор предлагает альтернативный способ его концептуализации. Так, идейным принципом реакции является защита порядка, детерминирующего характер социальных изменений и ограничивающего участие в их осуществлении. Условием возникновения реакции оказывается возникновение различных политических и экономических вызовов, в результате которых господствующий социальный порядок трансформируется в целях его укрепления. В этой связи реакция определяется как «пассивная революция» в соответствии с концепцией, предложенной Антонио Грамши для описания модернизации, проводимой в целях удержания гегемонии элит и перехвата запроса на социальное и политическое изменение.